Несмотря на то, что муж намного старше, нас сделали одного возраста. Меня снимали замедленно, а его - убыстренно. Мы все сейчас постарели, съемка была четыре года назад. Я уже и вид потеряла и мнение изменила. Тогда говорила: <Пьем кофе, едим шоколад>, сейчас говорю, что кофе вреден.
Голос мой недавно записывали, а голос мужа - десять лет назад, еще до того, как мы развелись. Публику, которая повалила к нам в гости, снимали на хоккее, поэтому все в зимнем, а мы - в летнем. Хохот записывали в зоопарке. Тот толстый, что очень аплодирует, когда я говорю о воспитании, находится в цирке. Сына нам подмонтировали из другой семьи. Наш меньше похож на отца, чем этот. Там, где я вначале шучу, а потом хохот, - голос не мой, а где сначала хохот, а потом я шучу, - там мой. Хотя руки на коленях не мои, руки мужские. А колени женские, тоже не мои - их взяли из передачи <Здоровье>.
Мой младшенький, вы увидите, играл на дудочке, потом вздрогнул и как-то старше стал. И даже в другом костюме. Это потому, что его доснимали через восемь лет. А в конце передачи и лицо не мое, актрису такую нашли под Душанбе. Ну и, конечно, квартира не совсем моя. Дверь моя, остальное дорисовано. Бюджет наш, хотя расходы не наши. И магазин не наш. Его специально выезжали снимать, визу оформляли. Редактор сказал, что даже в нарисованном неважный ассортимент и много народу. Ресторан, где мы с мужем празднуем серебряную свадьбу, снимали в Японии, потому что лица за столиками раскосые. А нас снимали здесь и наложили на японцев методом наложения. А трамваи наши, но пустые. И чтобы было движение, вручную катят пейзаж. Восторженные лица и крики <браво!>, когда мы говорим о своей работе на фабрике, записаны на концерте Рихтера в зале Чайковского. И он играет не специально для нас, а специально для них.
[свернуть]
